на белом полотне,
неведомому подчиняясь крою,
как путник по заснеженному полю,
шла линия рисунка
и в окне
декабрьское утро пустовало.
и карандаш очерчивал плечо,
и вновь плечо и потерявши счёт
объятиям и шёпотам, в начало
рисунка возвращался,
заменял
ненужный звук, податливостью линий.
мы были контуры, мы были свет, мы были....
и времена отпущенные нам
мы сами отпускали, словно птицу
на волю, в снежный, колокольный мир.
как мягкая волна рисунок плыл
и плыл и не желал остановиться.
и на стене прохладный циферблат
от нас не опускал тревожный взгляд.
растерянные стрелки проходили
за кругом тот же круг,
с него свернуть
не в силах,
как утратившие путь
свой долгий,
флорентиец и Вергилий.
