но к весне - забыл.
не к весне - во сне,
не придумал - он мне попался,
словно вор трамвайный.
как давно я за ним следил,
как схватил его за рукав,
как сказал ему - "обознался,
извини."
что в нём было?
кажется, были в нём
силурийская тьма и холод,
и к ним в придачу
немота.
и пришлось
все слова рифмовать с "огнём",
с теплокровным зверьём пришлось рифмовать,
иначе -
пустота и лёд,
место, где нет жилья.
и ещё я писал в нём про дождь,
и про ветер в поле,
и ещё - " так прекрасна возлюбленная моя,
груди твои - виноградные гроздья",
ещё я помню -
там были друзья, которых я пережил,
уже не понять, по какому такому праву.
и в последней строфе
золотой пеликан кружил,
выдирал из себя куски
и осени на забаву
вниз их бросал,
и мелко тряс хохолком,
смеясь над моим стихом.
