из ночных глубин,
протискиваясь к берегу лагуны,
рассвет всходил
распахнутый и юный,
исповедальный, словно Августин.
и колокол звенел и высекал
звук, как слова на памятной медали,
и воздуха прозревшего скрижали
из ночи уходящей извлекал.
так мерою исчезновенья тьмы
существовали мы, и стих, и время.
я помню, это было воскресенье.
я помню руку, чайку, плеск волны...
