я вскармливал вину.
в рассветной скорби,
серую трясину
разлив по миру, Непроизносимый
глядел в моё окно.
и я ему
кричал хрипя,
что сраму не иму,
что мы теперь подельники.
за спину,
от зеркала скрывал я воровство.
наказанный возникновеньем слов,
преступных слов, страшащихся огласки,
я прятал их в пустые города,
в сырые казематы, в "никогда",
в железные, заклёпанные маски.
и так я жил.
ладонь прижав к стеклу,
боль выдыхал и говорил - спасибо.
и наблюдал, как Непроизносимый,
в ответ смывает с неба пелену.
